Расстрел на колхозном току
Как минимум три, а по новым данным, четыре деревни в Ельском районе стали сестрами Хатыни
Их сожгли вместе с жителями, и после войны деревни так и не возродились. Жителей Добрыня тоже ждала трагическая участь, рассказывает учитель истории и обществоведения, педагог-организатор Добрынской средней школы Татьяна Павловская. Людей уже согнали на расстрел, но по каким-то причинам казнь отменили. В школе существует многолетняя традиция поисковой работы, но как превратить документы из музея в «живые», понятные современным детям?
Ответ оказался логичным: вместе создать сайт, посвященный военной истории родных мест. Так в прошлом учебном году родился поисковый школьный отряд «Поиск», создал сайт «Живая память поколений» и занялся сбором и оцифровкой информации. Кроме того, от Добрыня до границы с Украиной всего 7 километров. Все 16 девятиклассников — юные друзья пограничника. Носят предоставленную погранотрядом форму, тренируются собирать и разбирать оружие, разучивают патриотические песни и осваивают строевую подготовку. Некоторые совмещают приготовление к воинской стезе с поисковой работой, ведь они тесно взаимосвязаны. К примеру, четырнадцатилетняя Юлия Драная провела виртуальную экскурсию по сайту, который участники отряда наполняют информацией об уничтоженных фашистами населенных пунктах, о павших и переживших войну героях.
Учитель истории Татьяна Павловская.
— Все начиналось с желания «оживить» имена на плите братской могилы, рассказать, кто эти люди, примерно как в проекте «СБ» «Партизаны Беларуси», — поясняет Юлия. — Я занималась разделом «Вернулись победителями», искала и заполняла сведения о выживших ветеранах войны.
Среди них оказался и прадедушка Юлии, а также еще одной участницы поискового отряда, семнадцатилетней Анастасии Марьян. Девочки выяснили, что Василий Никитович Марьян был уроженцем деревни Ярошевки Шполянского района Черкасской области Украины. Призвали его на службу в июне 1944-го. Был стрелком в пяти воинских частях. Ранен в левую ногу 3 февраля 1944 года. Получил ранение снарядом возле сердца. Награжден медалями и орденами, которые хранили в семье, а сейчас их фото и описание в доступе на сайте. Память останется и для прапраправнуков.
Особое внимание в поисковой работе добрынских школьников — сестрам Хатыни. Кстати, на Ельщине сохранением памяти о них занимаются многие: специальная экспозиция создана в центральной районной библиотеке, а районный краеведческий музей разработал экскурсионный маршрут по местам памяти. В Добрынской средней школе собрали не только данные о количестве погибших в уничтоженных фашистами деревнях, но и свидетельства очевидцев. Некоторые из них записывали предшественники юных поисковиков.
Анастасия Марьян, Тимур Рудницкий, Иван Левчишин, Оксана Артемчук.
Круглое — бывшая деревня в Кочищанском сельсовете. Во время карательной операции 18 июля 1942 года немецко-фашистские захватчики расстреляли 41 жителя, деревню (15 дворов) сожгли, и она не возродилась. Увековечена в мемориальном комплексе «Хатынь». В 1972-м на могиле жертв фашизма установлена стела.
Из воспоминаний Розалии Иосифовны Садольской, бывшей жительницы деревни Круглое и свидетельницы трагедии: «Утром, часов около шести, когда люди еще спали, деревню окружили немцы. Всех жителей они выгнали на улицу и приказали, чтобы мы подсчитали, сколько нас. От волнения люди не смогли этого сделать, да и не хотели. Тогда немцы сами пересчитали всех, разделили на группы и начали загонять в дома. Я со своими маленькими детьми (девочке — год, мальчику — три) попала в четвертый дом. Все вместе в одном доме не поместились, меня с детьми и еще несколько человек оставили во дворе. А потом начали стрелять… Убили сына, который стоял рядом со мной. Пуля попала в дочку, которую я держала на руках. Она закричала. Ранили и меня. Дочь очень плакала, и я потянулась к ней. Снова выстрелы. Я потеряла сознание. Пришла в себя, когда один из фашистов за ноги тащил меня в сарай. Притворилась, что мертвая, даже когда больно головой ударилась о порожек сарая, молчала. Чувствую, немец поджег солому и вышел из сарая. Ворота закрыл, а сам стоит. На мне уже горит одежда, горит тело… Только лицо не горит — лежу лицом вниз. А тут свисток раздался, то есть сигнал, чтобы немцы собирались. Мой палач тоже ушел. Они поехали в Копанку — и там жечь и убивать… Выползла на огород, начала кататься по росе, хватать ее губами. Очень болели раны на теле. Но я решила найти своих. Израненная, вся в ожогах и крови, доползла до речки в урочище Старый Чертень. Увидели меня три партизана, начали спасать, понесли к реке. Обмывают тело, а я то и дело теряю сознание… Меня лечил партизанский доктор Галицкий, а потом отдали людям, чтобы выходили. Раны от пуль зажили быстро, только ожоги гноились долго, черви завелись. Но выжила, только в памяти пережитое осталось навсегда…»
Тот же день стал черным и для жителей деревни Копанки. Здесь немцы согнали всех, включая стариков и детей, в колхозный сарай, а затем подожгли его. Тех, кто пытался бежать, расстреливали или бросали в огонь живыми. В этот день в Копанке загублены 186 жителей и сожжено 62 двора.
Вот как вспоминала об этом местная жительница Василина Прохорова: «Старшая дочь (ей было 6 лет) играла с детьми на улице. Прибежала домой и говорит: «Приезжали немцы и сказали: «Вот где партизанское гнездо, их надо уничтожить». Но мы ей не поверили. А через два дня фашисты устроили расправу над людьми. В ту ночь мне не спалось. Было тревожно и страшно. Вышла на крыльцо и увидела, что горит Высокое. Пока разбудила своих, дым поднялся и со стороны Загатья. А через несколько минут увидела, как на машинах и лошадях фашисты окружают нашу деревню. Оккупанты приказали, чтобы все жители шли на собрание. Кто не пойдет — значит, партизан и будет наказан. Люди начали собираться к школе. А моя свекровь отказалась идти: «Все равно убьют, сын в партизанах. Пусть стреляют здесь, в доме…» Я задержалась с детьми, младшенькой было только полтора месяца. Вижу, двоюродная сестра с детьми идет, немцы ее подгоняют и бьют. Попрощалась со свекровью и тоже пошла на собрание. Соседка с сыном закрывали дом. Немец, который шел по улице, сделал по ним очередь из автомата. Тогда же убили и мою свекровь. Иду дальше. Рядом раздался выстрел. Я сразу не поняла, что пуля попала в мою младшенькую… Вся в крови, с мертвым ребенком на руках и с двумя еще живыми пришла к школе, где уже были все. Вокруг — немцы, полицаи с засученными рукавами. Люди все потемнели — понимали, что их ждет. Дочь спрашивает: «Мама, нас убьют? Я буду злиться на тебя. Пусть бы убили вместе с бабушкой…» Говорили, что собрание будет на колхозном току. Перед тем как отправить людей туда, каратели замучили до смерти старосту, которого подозревали в связях с партизанами.
Виктория Стасюк, Юлия Драная, Лиза Ушарева, Валерия Кашевич, Захар Бурга, Вероника Юрченко.
Ток длинный, в нем несколько ворот. Немцы оставили только одни ворота, остальные забили гвоздями. Посередине поставили столы, на них пулеметы. Спрашивали о партизанах, комсомольцах и коммунистах. Все молчали, только дети плакали. Тогда один немец говорит: «Все вы партизаны…» Начали стрелять из пулеметов. Меня ранило в грудь, среднего ребенка, как и младшенькую, убили. Еще одна пуля пробила плечо, и я потеряла сознание. А когда очнулась, увидела, что ворота открыты, старшая девочка жива, но без сознания. Все горит, люди, которые еще живы, ползут… Схватила свою девочку на руки, а у ворот убитые. Бегу, а сама не знаю куда. Добежала до леса, положила дочку на землю, стала перед нею на колени и давай рыдать… Слышу: «Не плачь, видишь, она неживая, беги хоть сама…» — оглянулась, а там какая-то женщина, сама без ноги тянет дитя… Люди по лесу бегают, а за ними каратели гоняются. Подъехали на лошадях и ко мне, а я лежу. Постояли да и поехали, видимо, подумали, что я убита. Иду в глубь леса. Тихо… Чувствую, теряю последние силы. Пуля мне не только плечо изуродовала, но и челюсть повредила. Обхватила здоровой рукой сосну, чтобы не упасть, и тут подбежали люди, вправили челюсть, перевязали раны, послали в Туров за доктором Галицким. Как только подлечилась, осталась в партизанах. С тех пор я перестала бояться. Никакого страха. Люди кормили нас, чем могли. Приближалась Красная армия. Я рвалась на фронт, но на меня наложили бронь и поставили заведующей складом. Однажды поехала в Ельск за запчастями. Вижу, стоит состав с нашими бойцами, которые направляются на фронт. Упросила капитана взять и меня с собой. Бойцы сначала смеялись, но все же взяли меня санитаркой. Так я отправилась на фронт».
Заболотье — бывшая деревня в Старовысоковском сельсовете. До войны там было около 76 дворов, 289 жителей. Все работали в колхозе «Красная смена». Когда Ельский район оккупировали немцы, местные жители держали связь с партизанами: помогали продуктами, одеждой. 18 июля 1942 года и для них наступил самый ужасный день. Фашисты загнали заболотчан в колхозный сарай и начали стрелять в стены и двери из пулеметов. Оккупанты сожгли деревню и убили 167 ее жителей. Спаслась только Мария Михайловна Гуд.
Эмблемой поискового отряда Добрынской средней школы, что символично, стал солдатский треугольник. Это подлинная реликвия, которую и мы подержали в руках.
Письмо Аведика Капреловича Майкоглуяна брату Ерванду написано 18 декабря 1943 года: «Здравствуйте! Шлю Вам сердечный фронтовой привет. Я жив-здоров, чего и Вам желаю. Я получил от Вас письмо за 04.11.1943, за что очень сердечно благодарю. Я нахожусь в Белоруссии. Вы пишите почаще. Ну, брат, пока. 08.11.1943. Аведик».
Письмо Шуре Коновод от Павла Фокина.
А на следующий день боец погиб, и его родные долго не знали, где находится могила героя. Школьники написали им письмо, завязалась переписка, и родственники смогли побывать на месте упокоения Аведика Капреловича. Подобный обмен весточками и информацией с 1968 года добрынцы поддерживали со многими ветеранами, освобождавшими Ельщину, и их родственниками. Собрался большой архив. Все сведения, переписка, фотографии благодаря современным учащимся и их учителям обрели вторую жизнь в цифре. С ними знакомят и других ребят на уроках патриотизма. Так и оживает память, чтобы не повторять ошибок и беречь мир.
