Деревня Зеленый Бор летом оживает благодаря дачникам, детям и внукам коренных зеленоборцев. Местных в деревеньке осталось три человека. Самой старшей жительнице – Нине Станиславовне Колбасиной – 94 года.
Во время нашего визита мы застали бабушку на скамейке у своего дома. Она сидела, подставив лицо солнцу, жмурилась и улыбалась. Открыв глаза на наше приветствие, Нина Станиславовна охотно вступила в разговор. Она рассказала, что жить стало невмоготу – ноги не ходят, и сил почти не осталось. Но ведро картошки сама накопала…
– Внуки меня ругают, что в огород хожу. Но как жить, ничего не делая, я не знаю, да и не умею, – призналась старушка. – Внук за мной присматривает. Он даже с работы уволился, чтобы за мной ухаживать. И внучка заботится обо мне. Они у меня хорошие… Из всей большой семьи осталась только я, да вот внуки и двое правнуков.
Нина Колбасина родилась в 1927 году в д. Шишки, которая исчезла с карты Ельского района после аварии на Чернобыльской АЭС. Но не только Чернобыль оставил свой темный след в душе сельчанки. Больше всего переживаний связано с воспоминаниями о пребывании в немецком лагере смерти. Бывшая узница до мельчайших подробностей помнит свои мучения в плену.
– В концлагере нас почти не кормили, – рассказывает Нина Станиславовна. – В 16 лет весила я килограммов двадцать. Большим счастьем было, когда нас гнали на полевые работы. Там хоть брюкву в рот схватишь или семечек подсолнечника с шелухой. Правда, от них еще больше хотелось есть.
Работая в поле, мы с ужасом наблюдали за клубами черного дыма. Смрад стоял страшный. Это людей сжигали в печах крематория. Чуть было и меня не спалили в печи…
Ночью надзиратели ворвались в барак и палками стали выгонять всех на улицу, пинками и зуботычинами выстраивали в шеренги. Нас гнали вдоль колючей проволоки, по которой был пущен электрический ток. Никто даже не пытался бежать, кричать – все только всхлипывали и тихо вздыхали. В темном и страшном помещении нам приказали раздеться, затем разделили на две партии. Одну отправили на мучительную гибель…
Я, как во сне, ждала своей страшной участи. Вдруг открылась дверь – и вбежал немецкий начальник с целой свитой офицеров. Он спросил, почему вместе с евреями находятся русские и поляки. Мол, они еще могут потрудиться на пользу великой Германии. Так, я осталась в живых…
Многих узников выкупали фермеры, а меня никто не хотел брать из-за маленького роста и страшной худобы. Потом одна полька меня научила, как попасть к бюргеру: «Если будет спрашивать о еде, говори, что не хочешь». Я так и сделала – и оказалась на немецкой ферме. Первое время, полное ведро поднять не могла, потом постепенно втянулась в тяжелую работу.
Работа была трудная, а есть давали мало: ломтик хлеба да кружку молока или какао. Жила я в маленькой каморке, которая располагалась за кладовкой. Как-то пробегая мимо, заметила сквозь приоткрытую дверь в кладовку кастрюлю с пареным горохом. Не удержалась и зачерпнула горсточку, за ней другую… Для голодного такая еда хуже яда. Раздуло меня от того гороха, чуть не умерла от страшной боли. Но, видно, Богу было угодно, чтобы осталась жить. Отпоили меня молоком… В благодарность за спасение я всю работу на совесть делала. Что говорили, то и делала…
Ох, натерпелась горя за свою жизнь! Но помирать не хочется. Говорят, на белом свете солнце белое, а на том свете тьма-тьмущая. Красное солнышко ведь и черную землю греет. Солнце, как родная матушка, никого не обидит.
Много пословиц и поговорок знает Нина Колбасина. У нее на все есть свое объяснение. Несмотря на преклонный возраст, она прекрасно помнит свое прошлое, интересуется настоящим. Ее по праву можно назвать хранительницей народных традиций и местных обычаев.
Жанна Найман
Фото Анастасии Беляк
Текст опубликован в газете «НГ» от 25 августа под заголовком «Хранительница Зеленого Бора»